99942 [СИ] - Алексей Жарков

Максим подкатил к столу, взял клавиатуру, включил компьютер – "введите пароль"… ну конечно. Покурить электроника не предложит… Он повернул голову в сторону понятого – увлечён "карманной игрушкой" и вряд ли поможет с никотином. Да и стрелять у такого стыдно.

Нельзя думать о сигаретах. Но поздно, как не думать, когда уже озвучил в голове? Это как "садись в мешок и не думай об обезьяне" из "Ходжи Насреддина". Возникшая мысль уже упрямо ворочалась в голове – пробудившийся от спячки медведь, неугомонная обезьяна. "Может, профессор курил?" В поисках доказательств Максим двинулся к окну. Пепельница, пустая пачка, зажигалка – ничего этого не было, зато на белом пластике подоконника нашлась записка, косо обрезанная на границе восстановления. Дюзов хмыкнул: окно, значит, тоже "старое". Провёл пальцем по стеклу, понюхал: копоть.

На бумаге извивались рукописные буковки фамилий. Максим узнал почерк Булгарина, тот же, что и в тяжёлых безразмерных блокнотах.

…он Викторович

…адий Ефремович

…итрий Константинович

…ов Кир Хромович

Ни о чём не говорящие имена и отчества, часть из которых была зачёркнута.

…азанцев Илья Сергеевич

Тот ли это Казанцев, в которого стреляли сегодня утром? Имя и отчество совпадают. Фамилия? Какие ещё варианты? "Базанцев", "Вазанцев", "Газанцев", "Фазанцев"? Максим почесал подбородок. После "…азанцева" шло пять фамилий, одна из которых была зачёркнута: Зарицкий Вадим Юрьевич.

Максим нахмурился, зажмурился и вдохнул сквозь зубы. Знакомо… где он уже встречался с этой "зарицей"? Мелькала фамилия, вот, совсем недавно… Чёрт бы её, почему зачёркнута? Где же это было?

– Ладно, само всплывёт, – вздохнув, заключил Максим и спрятал записку в карман. – Хоть что-то.

– Что? – встрепенулся понятой. – Всё?

– Нет, ещё не всё. Потерпите.

Список не отпускал. Странное дело: какая могла быть связь между Булгариным и Казанцевым (если это действительно Казанцев, а не Дазанцев или Чазанцев), чиновником, получившим две пуле в грудь? Причём не где-нибудь, а здесь, недалеко от "Сколковского пикника".

Дюзов вернулся за стол, тронул мышь и бессмысленным взглядом, точно лбом в стену, упёрся в запрос пароля. Нет, порыться в компьютере стоило, может, вскроется мотив "шашлыка". Зачем кому-то жечь этот громоздкий ящик?

– Я сейчас отойду на минутку, никуда не уходите и ничего не трогайте.

– Угу, – согласился понятой и, не отрывая взгляд от экранчика, полез в карман за наушниками.

Максим вышел из кабинета, дважды измерял коридор шагами в поисках "пятьсотчетвёртого". Нашёл-таки, открыл дверь. Мариута Аргентиновна красила ногти, прижав телефон плечом к уху. Максим жестом показал, что будет ждать, она кивнула, и он вернулся в кабинет.

Роль мусорного ведра в кабинете Булгарина выполнял пустой цветочный горшок с греческим орнаментом вдоль кромки. Максим склонился над мятыми бумажками и принюхался: хотелось убедиться в отсутствии испорченных объедков или чего-то в том же духе. Поверхностный осмотр не выявил пищевых отходов, но Дюзов решил не рисковать и просто вытряхнул горшок на пол.

Скомканные бумажки оказались всевозможными чеками из аптеки и супермаркета, квитанциями, проездными билетами и так далее. Судя по датам, все они появились в горшке за один единственный день: значит, в кабинете часто убирают. "Надо допросить уборщицу", – подумал Максим. Хотя зачем? "Вы убирали мусор в кабинете Булгарина?" "Убирала". "А не находили ли вы в мусоре что-нибудь странное, что могло раскрыть причину его исчезновения?" "Конечно находила – чек за литровую бутылку текилы…". Максим усмехнулся, продолжая ворочать бумажки карандашом.

И всё же он нашёл что-то интересное. Странное – вот более правильное слово. Разорванное на куски заявление лаборанта Захаркина с просьбой предоставить место в рабочей группе проекта "Воронка". Дюзова заинтересовали сразу две вещи: знакомая фамилия практиканта и необычное название – "Воронка". Причём, о втором мог рассказать первый. Дюзов оставил расправленные клочки на столе и вернулся к мусору.

Иррациональная надежда найти недобитую сигаретную пачку таяла, но не отпускала.

Бесшумно, как кошка, возникла в двери Мариута Аргентиновна. При виде дырки в стене, разбросанных по полу бумажек и опрокинутого горшка, лицо её вытянулось.

– А что это вы тут… А это ещё кто?

Максим вздрогнул и повернулся к женщине лицом:

– А-а. Мариута Аргентиновна, это понятой, лаборант, кстати, вашей кафедры. А вы мне нужны. – Он указал на монитор. – Тут пароль спрашивает.

– Конечно, – брезгливо поджав губы, начальник кафедры перешагнула мусор, села за стол, дёрнула мышку и отстучала на клавиатуре пароль.

– Вот.

– Будьте любезны, запишите мне, чтобы каждый раз не беспокоить.

– Где?

– Да где-нибудь…

– Вот тут, на рваной, можно?

– Да, конечно.

Мариута Аргентиновна пододвинула ярко-алым ногтём клочок заявления Захаркина, написала на полях пароль, пробежала глазами по тексту, насупилась, пододвинула остальные клочки, прочитала и побледнела. Дёрнула головой и спросила резко:

– Что-то ещё?

– Нет, пожалуй, – отозвался Максим, разворачивая обёртку от батончика "Шоколеттка". – Хотя… вы случайно не слышали про проект с названием "Воронка"?

– Нет! – обрезала Мариута Аргентиновна.

– А мне почему-то кажется, что слышали, – задумчиво произнёс Максим, опуская обёртку на кучку с чеками и квитанциями. – Может, мне Захаркина вызвать?

– Не выйдет!

– Это почему? – поднял голову Максим.

– Нет Захаркина.

– И где же он?

– Уехал. Что-то ещё?

– Куда?

– Домой, в Барнаул!

– Шутите? – помрачнел Дюзов.

– Удачи! – снова отрезала начальник кафедры и вынырнула из кабинета.

– Да уж, спасибо, – процедил Максим, садясь за компьютер. – Стойте!

– Что-то ещё? – тут же заглянула женщина, словно выжидала за дверью.

– Да. У меня мобильник садится, забыл вчера… ну, вы понимаете. Могу я к вашей сетке… присосаться?

– Можете, – по-барски позволила Мариута Аргентиновна. Вид у неё при этом был такой, что у Максима возникло стойкое ощущения, будто начальник кафедры лишь усилием воли не присовокупила к этому разрешению эпитет "пиявка".

– А как?

– Сеть называется номером этажа, пароль номер кабинета. Что-то ещё?

"Не повторяйте каждый раз "что-то ещё?". Но вслух он сказал другое:

– Странно… а зачем тогда вообще пароль нужен, если?…

– Понятия не имею. Это всё?

"Вот, хоть какое-то разнообразие".

– Да, пожалуй, спасибо, вы мне очень… – Начальник кафедры исчезла за дверью, не успел Максим договорить, -…помогли.

Охватив беглым взглядом рабочий стол "Виндовс", Максим едко усмехнулся. Психологический портрет профессора начал проясняться – компьютер кишмя кишел разными мерзостями: половину экрана занимало окно, кислотным разноцветием призывавшее срочно заплатить денег за то, чтобы оно же и исчезло. Его то и дело перекрывало другое, о недоступности какого-то сетевого диска, плодившее ещё более мелкие окна. Третье, четвёртое, пятое – окна роились, мигали, переливались, громоздились друг на друга, пытаясь привлечь внимание пользователя к себе и отвлечь от конкурента. Часть из них демонстрировала порно-фото, часть требовала где-то зарегистрироваться, под чем-то подписаться, куда-то ввести пароль и на что-то получить доступ. Всё это напоминало фразу из одного британского сериала про айти-специалистов: "если бы это был человек, я бы выстрелил ему в лицо".

Да, пожалуй, "костёр справедливости" просто не мог пройти мимо подобного балагана. Но благодаря последним технологиям, он восстал из пепла, и теперь помогает следствию установить истину. Вот она – жизнь после смерти.

Закрыть все окна Максиму не удалось: они регенерировали в тройном количестве, как головы Змея Горыныча. Плюнув на затею, Максим отыскал список недавно закрытых документов и, в надежде ухватиться хоть за какую-нибудь ниточку, принялся проверять их один за другим. Постоянно мерцающий экран усложнял задачу. Проиграв очередную битву, Дюзов решил выиграть сражение: отправил найденные файлы на свой почтовый ящик. У него с компьютером всё в порядке, антивирус, файрвол, и сетевой админ третий год в сержантах, выслуживает повышение.

А изучать было что. Заявления, меморандумы, распоряжения. Всё, правда, чужое, своё Булгарин писал на бумаге. Перед глазами мелькнул файлик со знакомым названием: "Гоба". Открытие увесистого документа погрузило компьютер в такой беспробудный ступор, что даже курсор мыши застыл. Не дождавшись, Максим вернулся к мусорной куче и засопел над смятой в плотный комок бумажкой. Им оказался черновик какого-то очередного заявления на выделение для лаборатории генетики пяти литров трёхфазных ондоплазмоидов с регулярной структурой кристалической решётки экзопространственного типа. Для опытов.

– Извините, я вам ещё нужен? – очнулся понятой, нервно теребя смартфон.